«Сыскать подлинную электрической силы причину и составить ее полную теорию» - такую задачу ставил великий Ломоносов, и над ее решением немало потрудились отечественные специалисты – Петров, Чиколев, Яблочков, Лодыгин, Дидрихсон. Еще в 1856 г. 10 электрических солнц осветили Кремль по проекту русского изобретателя Шпаковского. Хотя первые дуговые фонари какое-то время именовались «яблочковыми», в области коммерческой эксплуатации местные жители были вынуждены уступить пальму первенства своим иностранным друзьям, давно и хлопотливо окучивающим ниву московского городского хозяйства.

(Окончание. Начало в № 12)

В 1881 г. патент в России на «усовершенствование в проведении электрического света» получил Эдисон, и спустя два года при открытии в Москве Лубянского пассажа освещение в нем «производилось лампами Эдисона по системе Сименс-Гальске». В 1886 г. в России было учреждено акционерное общество электрического освещения, большая часть капитала которого принадлежала вездесущей фирме «Сименс». В 1887 г. были построены две временные локомобильные станции, а год спустя на углу Б. Дмитровки и Георгиевского переулка появилась первая центральная электростанция. Оборудование ее состояло из четырех паровых машин по 200 л.с. Тока от них хватало на освещение некоторых домов на расстоянии не дальше километра, число абонентов не превышало 800. В 1895 г. Мосгордума заключает с АО договор сроком на 50 лет, согласно которому последнее обязалось построить одну или несколько электростанций и освещать электричеством улицы по требованию города. В 1897 г. введена в эксплуатацию электростанция переменного тока на Раушской набережной (там же имело «свой дом» московское отделение АО). За нарушение энергоснабжения власти строго взыскивали – например, в 1909 г. управа наложила на электрическое общество штраф в размере 3 руб. с каждого фонаря за «блэкаут», случившийся в связи с дефектом кабеля. Но и в 1911 г. «Московский листок» жалуется на непроницаемый мрак даже на Тверской, «где с наступлением сумерек происходит бешеная езда лихачей». По-видимому, такие факты не являлись единичными, поскольку ст. 1054 Уложения о наказаниях предусмотрела для служителей полиции, «на коих возложено освещение улиц», а равно наблюдающих за сим чиновников, виновных в неисправном освещении оных по нерадению, до трех суток ареста. Раушская станция впервые стала вырабатывать ток не только для освещения, но и для небольших станков, но ее линии простирались всего на 4-5 км.

За счет внутренних резервов

Наши иностранные помощники предусмотрели все так, чтобы станция работала на дорогом привозном топливе, поэтому очень кстати в Подмосковье в 1913 г. была построена электростанция на торфе (сообщается, что при этом пришлось преодолевать сопротивление иностранных фирм и городской управы, а также землевладельцев). Спустя год протянулась первая в России линия электропередач до измайловской подстанции. В 1915 г. она была объединена с раушской станцией в единую сеть московской энергетической системы. По договору 1909 г. поставщик энергии обязался обеспечивать напряжение от 122 до 124 вольт «у входного ящика». Электричество все увереннее входило в быт, а за ним тянулись счетоводы (как выражались они сами, «против правильности показаний счетчика спор невозможен»).

Насколько были доступны эти услуги, можно оценить благодаря иску, который предъявило АО в 1909 г. у мирового судьи Александровского участка абоненту Туркину, проживавшему в Глинищевском пер. Неизвестно, какой бытовой техникой он располагал, но за два месяца он умудрился нажечь 974 киловатт-часа, за что с него причиталось 295 руб. – задолго до Чубайса энергосбыт ценил свои услуги чрезвычайно дорого, но зато охотно шел навстречу желающим подключиться. Более экономным жильцом оказался Квасков Я.Г., проживавший по ул. Знаменка в доме Румянцевского музея (позднее библиотеки им. Ленина). За период с 29 января по 3 марта 1910 г. ему насчитали 163 «гектоуатт-часа» и получили с него за это 3 руб. 26 коп. плюс 40 копеек за прокат счетчика. Надо отметить, что некоторые санкции могли быть возложены и на поставщика энергии – например, за «внезапное прекращение доставки» предусматривалась неустойка в размере 10 коп. за 100 уатт-часов. Трудно сказать, каким образом ее рассчитывали в отсутствие света, но энергоснабжающим организациям она не повредила; когти монтеров испытывали на прочность городское хозяйство все чаще и увереннее.

К началу 1913 г. электричеством освещалось большинство центральных улиц, площадей, бульваров, а также ряд улиц на окраинах города, где были проложены трамвайные пути (в 1907 г. запущена специальная трамвайная подстанция у Каменного моста). Однако уже в августе 1914 г. реконструкцию уличного освещения пришлось прекратить по не зависящим от властей причинам.

Мировая война повлекла ограничение освещения примерно на три четверти, в июне 1917 г. вышло новое постановление о сокращении пользования электроэнергией, а последующие события довершили кризис отрасли, которая в декабре 1917 г. перешла в ведение Моссовета. В 1918–1919 гг. освещение улиц осуществлялось до 11 часов вечера — и только в зимнее время. Зимой 1919–1920 гг. по вечерам ненадолго зажигались 1300 ламп накаливания по 50 свечей и 188 дуговых фонарей. В лунные ночи и летом освещение вообще не действовало. В январе 1920 г. при отделе благоустройства Моссовета организован подотдел наружного освещения. В Москве лампы из фонарей на площади у храма Христа Спасителя были сняты и установлены у братских могил на Красной площади. Без особой спешки обустраивались жилые массивы – как о крупном достижении пресса рапортовала в декабре 1923 г. об установке 33 керосино-калильных фонарей на Хамовнической набережной и о восстановлении 11 аналогичных светильников на Мясницкой улице. Одновременно власти попытались улучшить освещение рабочих районов - для этой цели Моссовету в феврале 1924 г. было предложено накинуть 6% на энерготариф в черте города. Действительно, в районах Тестовского поселка, Черногрязской слободы, в селе Черкизово и в Марьиной роще были установлены 350 двадцатисвечных фонарей, а также 25 керосинокалильных фонарей в Алексеевско-Ростокинском районе.

С этим благородным начинанием были связаны и некоторые проблемы - жители Москвы в те трудные годы растаскивали керосин, фонарные стекла и горелки, а фонарные столбы и сами использовались в качестве топлива. Если в начале 1918 г. в Москве насчитывалось 3393 керосиновых фонаря, то в конце года — всего 379. Еще большим спросом пользовалось электрооборудование – известный советский писатель признавался, что в годы разрухи извлекал средства к существованию, вывинчивая лампочки в общественных местах и продавая  их на толкучке.

Такие возможности заработка несколько сузила «чрезвычайная комиссия по электроснабжению», которая в октябре 1919 г. запретила использовать на лестницах четырехэтажных домов больше одной лампочки (в пятиэтажных и выше - двух). Наружное и дворовое освещение было прекращено полностью. Но и в квартирах разрешалось использование не больше одной 25-свечовой лампочки на комнату, а одна семья имела право освещать не больше двух комнат; ЧК пригрозила обходом и опечатыванием счетчиков неэкономных абонентов (жилой фонд потреблял больше половины всего расхода электроэнергии в городе). Любопытно, что органы не пожалели и святое святых социалистического строя, запретив устраивать столь любимые в ту пору собрания и заседания после 4 часов вечера, а заодно отменили освещение торговых организаций, в т.ч. и советских. К началу нэпа ситуация оставалась спартанской – для граждан норма составляла 6 квт/час на комнату в месяц, для учреждений 5 квт/час на 5 кв. саженей за тот же период, и только больницы и театры получали свет «по особому каждый раз постановлению», которое требовалось и для пользования отопительными приборами. В качестве непосредственной причины таких ограничений ЧК указывала произвол Главтопа, направлявшего слишком мало топлива на нужды электроснабжения (до 300 вагонов в месяц). Однако можно предположить, что сама инфраструктура отрасли за годы преобразований сильно обветшала.

Под страхом исправительных работ

Старая Москва основные материалы для освещения получала из Германии. Поскольку собственная электротехническая промышленность только зарождалась, пришлось своими силами организовать производство калильных сеток. В 1922 г. из-за границы были получены электрические лампы и детали фонарей, что позволило дать ремонт основным средствам, а в 1924 г. всего за 36 часов обеспечить освещение мавзолея Ленина, что подотдел особо ставил себе в заслугу.

В 1924 г. в городе действует уже 8800 фонарей, было увеличено и количество часов горения (до полвторого ночи), сократился летний перерыв. Чтобы обеспечить общественную безопасность в предутренние часы, подотделу поручается установка освещаемых домовых знаков, естественно за счет домоуправлений, которые обязаны были внести в кассу МКХ (Театральный пр. д. 3, подъезд № 2) в пределах Садового кольца по червонцу, а в прочих районах почему-то 6 руб. 50 коп. Власти действовали весьма напористо, в характерной для той поры манере грозили штрафом до 100 руб. золотом или исправительными работами на срок до 1 месяца, и к 1927 г. количество номерных фонарей достигло 27 тыс.

В свое время т. Ленин характеризовал коммунизм как сумму советской власти и электрификации всей страны. Естественно, что Москва извлекала из этой формулы выгоду в первую очередь – после революции были построены Шатурская, Каширская и Епифановская электростанции. В 1931 г. в Москве были ликвидированы последние керосинокалильные фонари, а в 1932 — газовые; город полностью осветился электричеством. Началось освоение производства новых газоразрядных источников света — ртутных и натриевых ламп.

На улице Горького был устроен опытный участок, от площади Пушкина до площади Маяковского, освещенный ртутными лампами (на Нагатинском шоссе были установлены натриевые). Однако неудовлетворительная цветность излучения этих ламп, искажающая лица людей, явилась причиной их быстрой замены по настоятельным требованиям населения, в первую очередь дам. В 1937 г. установлены нормы освещенности в зависимости от уличного трафика – на транзитных магистралях, где проходило свыше 3 тыс. машин в сутки, минимальная освещенность была установлена в 6 люксов (позволявших читать газету), тогда как на внутриквартальных проездах считался достаточным показатель 0,2. В конце 1940 г. в Москве на 1115 улицах было установлено 40 812 светильников. Старые перегруженные сети МОГЭСа уже не справлялись, поэтому с 1935 г. началось строительство новой высоковольтной сети. При этом продолжалась борьба с непроизводительным расходом электроэнергии – например, в декабре президиум Моссовета обязал учреждения Московской области сократить ежемесячный расход на 20% путем уменьшения мощности ламп, содержания их в чистоте и т.п. (неэкономных руководителей предлагалось нещадно штрафовать). Со своей стороны, исполком Мособлсовета в 1940 г. установил норму пользования электроэнергией 4,5 вт на квадратный метр площади.

Улицы разбитых фонарей

С началом войны Мосгорсвет был реорганизован в городскую контору наружного освещения, считавшуюся аварийно-восстановительным батальоном в составе войск МПВО. Весь личный состав переведен на казарменное положение. В условиях введенного затемнения совершенно непригодными оказались самые распространенные светильники типа «шар» и «вашингтон», открытые сверху. После разгрома немцев под Москвой начинается оборудование маскировочного освещения. Вместо мощных светильников устанавливаются специальные маскировочные с лампами 12, 25, 40 люменов (в 1 люмен оценивается световой поток, который испускает под определенным углом обычная свеча). 17 октября 1942 г. такое освещение заработало на стратегических магистралях города. Пришлось ущемить и бытовые нужды – 5 декабря Моссовет разрешил пользоваться электрическим освещением в комнатах не более 7 часов в сутки, мощность ламп в жилых комнатах до 15 кв. м допускалась не более 16 ватт.

В 1943 г. в Москве действует 3500 светомаскировочных светильников мощностью 97 квт. В декабре восстанавливается трест Мосгорсвет. 1944 г. – действуют уже 22 600 маскировочных светильников мощностью 630 квт. С 30 апреля 1945 г. затемнение в Москве было отменено. Однако экономия на этом не кончилась – каждое учреждение, не исключая НКВД, имело лимит, за соблюдением которого строго следили свирепые инспектора энергосбыта. Так, в ноябре 45-го на их удочку попалось 34-е отделение милиции на Зацепском валу – вместо установленных по норме 850 ватт оно потребляло 1477. И все-таки энергопотребление росло – после войны в расчете на одного жителя (правда, с учетом промышленности) оно превысило общее потребление энергии в городе накануне революции (около миллиона киловатт-часов в год).

После войны начали создаваться новые виды фонарей. Развитие трамвайного и троллейбусного движения потребовало совмещения опор контактной сети и сети наружного освещения, а, следовательно, увеличения прочности и размеров опор. Это обстоятельство и общее направление архитектуры того времени весьма способствовали увеличению веса и громоздкости новых фонарей (абажуры светильников, установленных в центре города, изготавливал Ленинский стекольный завод, расположенный в Царицыно). Некоторые чугунные литые кронштейны для подвески для двух и четырех светильников весили до 400 кг. Литые детали оформления фонарей были отнесены к категории художественного литья и стоили дорого. На их производство и установку тратилось до 50% средств, отпускаемых на освещение города. Тогда же возникли планы перевода домовых сетей напряжения со 110 на 220 вольт, реализация которых растянулась на десятилетия - решение исполкома Моссовета об этом было принято в сентябре 1970 г. (РАО ЕЭС перед своей кончиной выдвигала проект обратного перехода). За 1946–1955 г. сети освещения выросли на 50%, число светильников увеличилось на 80%, началось внедрение люминесцентных светильников. В 1958 г. улицы освещались уже до двух часов ночи. В 1965 г. протяженность освещенных улиц достигла 2 тыс. км.

Смена стиля, как это часто бывает, была обусловлена политическими соображениями. С началом «холодной войны» правительство было вынуждено принять ряд мер, направленных на экономию металла, электроэнергии, стальных труб и других материалов. Одной из таких мер стало решение Совета Министров СССР 1955 г. «О запрещении применения стальных труб для изготовления уличных фонарей». Тут-то появились бетонные опоры, штампованные формы, пластик и прочие более или менее современные атрибуты.

1975 год стал поворотным в развитии уличного освещения Москвы: на проспекте Карла Маркса (б. Охотный ряд) и площади Дзержинского (б. Лубянка) были установлены 460 импортных консольных светильников с натриевыми лампами. В первое время москвичи живо обсуждали непривычную золотистую окраску света, но потом оценили ее. Наружное освещение в столице развивалось за счет внедрения энергосберегающих технологий: светильники с ртутными лампами меняли на натриевые, и вечерняя Москва перекрашивалась из мертвенно-бледной гаммы в золотисто-желтую.

Система уличного освещения сравнительно легко перенесла перестройку и первые шаги демократии – если во дворах кое-где не утратил актуальности указ Петра 1699 г., то  улицы и сейчас освещаются неплохо. Но, несмотря на технический прогресс, традиция низкопоклонства перед Западом пережила века - по случаю 850-летия Москвы в центре города были установлены почти семь тысяч удивительных светильников фирмы «Дженерал электрик».

Н. Голиков